Добрынин Вячеслав Григорьевич

Биография Добрынина Вячеслава Григорьевича

Добрынин Вячеслав Григорьевич – отечественный композитор, эстрадный певец.

Детство

Родился 25 января 1946 года в Москве. Настоящее имя – Антонов Вячеслав Галустович. Отец Галуст Оганесович Петросян был армянином по национальности. Во время войны его звали Григорием (отсюда и принятое отчество композитора). Его мама Анна Ивановна Антонова прошла всю войну, работая при штабе маршала Рокоссовского портнихой (была удостоена 14 боевых наград). На фронте вышла замуж, а после победы приехала в Москву, где вскоре и родила мальчика – будущего композитора.

Стоит отметить, что родной отец Вячеслава не был отъявленным негодяем, как могло бы показаться. У Галуста и Анны были по-настоящему теплые чувства друг к другу. Они познакомились на фронте, поженились в военно-полевом ЗАГСе. Потом Анна, уже будучи беременной, но еще не знавшей об этом, уехала в Москву, Галуст отправился сначала в Японию, а позже вернулся в родную Армению. Родственники Петросяна были против того, чтобы Анна стала членом их семьи. Так и случилось, что родные муж и жена больше так никогда и не увиделись…

Вячеслава крестили в церкви Ризоположения на Донской улице и, поскольку с отцом его мать не жила, он с пеленок оказался предметом неусыпного женского внимания – мамы и трех ее сестер.

В. Добрынин вспоминал:

«Рос я ребенком себе на уме, плакал редко, любил играть в конструктор и машинки, но, хотя разрывы снарядов были у всех на слуху, в войну не играл никогда. В три года было замечено, что, услышав по радио какую-нибудь мелодию, я пытался подбирать ее на губной гармошке. Когда домашние убедились, что получается похоже, ко мне начали ходить учителя музыки, а в 7 лет отдали сразу в две школы – простую и музыкальную (Добрынин попал в школу при Академии наук и учился в одном классе с детьми академиков Топчиева, Несмеянова, Панкратова. Сидел же он за одной партой с сыном академика Ландау – прим. ред.).

Началась эпопея поисков инструмента, на котором я должен играть. Я «прошел через» скрипку, пианино, виолончель, которая внушила мне уважение, но маме было слишком тяжело носить ее до школы. Наконец вспомнили, что еще младенческим сердцем я прикипел к гармошке, и постановили, что больше всего мне подходит баян. Баян тогда был очень уважаемым инструментом. В этом я убедился, когда однажды поехал в пионерский лагерь гармонистом. Ребята из старшего отряда устраивали по вечерам танцульки и играл им какой-то дед, который, кроме как на «На сопках Маньчжурии», почти ничего не умел. А я к тому времени уже мог «изобразить» что-то модное, даже джазовое. Когда выяснилось, что я неплохо играю, ребята специально бегали договариваться с начальником лагеря, чтобы меня пускали к ним после отбоя. Я ходил жутко гордый, потому что в благодарность мне пообещали защиту от всех лагерных забияк (отметим, что в школе Добрынин всерьез увлекался спортом и, будучи капитаном баскетбольной команды, стал чемпионом Октябрьского района – прим. ред.).

Однажды меня с друзьями забрали в милицию. Дело в том, что по дороге в школу мы упражнялись в меткости, стреляя снежками в мемориальную доску на станкостроительном заводе «Красный пролетарий». На доске было написано что-то о боях 1917 года. Родители переполошились, но, слава Богу, нам простили «диверсию», посчитав несмышленышами. Это так и было в наши 9-10 лет, но все равно было страшно.

В 14 лет в моей жизни произошло важное событие. Я впервые поцеловался с девочкой, ее звали Тамара Герасимова. Три года мы встречались, гуляли в парке им. Горького, зимой ходили на каток. Тамара стала моей первой женщиной. Примерно в этом же возрасте я первый раз попробовал спиртное. Это было сухое вино, распитое где-то в подъезде после занятий. А вообще мы с ребятами любили выпить перед школьным вечером для куража, чтобы не было страшно приглашать девчонок танцевать. Помню, часто это случалось в школьном туалете.

А вот курить я начал в 15 лет и прокурил до 26 лет…».

Юность

В 1963 году Добрынин закончил школу и поступил в Московский университет на исторический факультет, отделение теории и истории искусств. В те годы начали свое легендарное шествие по планете «Битлз» и к середине 60-х слава о них докатилась и до Советского Союза. Добрынин, как и тысячи советских парней, стал ярым битломаном. Он носил «битловскую» прическу («грибок»), одежду соответствующего покроя, пел их песни и даже пытался сочинить что-нибудь похожее на них, только на русском языке. Свой вокальный и композиторский таланты он развивал в разных молодежных коллективах, из-за чего порой страдала учеба. После первого курса его едва не отчислили из университета, но он сумел вовремя перевестись на вечернее отделение и худо-бедно дотянул лямку студента.

В 1968 году на ансамбль, в котором играл Добрынин, случайно наткнулся руководитель модного тогда коллектива «Веселые ребята» Павел Слободкин.

В. Добрынин вспоминал: «Паша пришел к нам на репетицию и сказал: «Я сейчас делаю ансамбль, мне государство дало денег на аппаратуру. Я хочу пригласить всех вас записать песни». Мы записали пластинку – «Алешкина любовь». Потом они ездили на гастроли, а я с ними ездить не мог. Моя мама говорила: «Только через мой труп! Вначале закончи институт». И я играл по московским кафе. Я уже был известный человек, Саша Градский мне говорил: «Ты самый лучший Джон Леннон в Москве».

Творческий путь

Закончив университет в начале 60-х годов, Добрынин получил на руки диплом искусствоведа. Однако работать по специальности не захотел (несмотря на то, что закончил аспирантуру), предпочтя целиком посвятить себя музыке.

Добрынину тогда удалось устроиться музыкантом в знаменитый оркестр Олега Лундстрема, в составе которого в те же годы делала свои первые шаги на эстраде Алла Пугачева. Кроме игры на гитаре Добрынин руководил квартетом «Лада» при оркестре.

В. Добрынин вспоминал:

«С Пугачевой мы подружились. Ходили друг к другу домой, я познакомился с ее родителями, она – с моей невестой Ириной. Конечно, мы подбадривали друг друга. Я говорил ей: «Ты просто супер! Ты будешь номер один!», а она мне: «Ты должен работать, писать, показывать то, что ты делаешь, Магомаеву, Пьехе, Кобзону!».

Мы тогда работали во всяких кафе – «Молодежное», «Синяя птица», «Арбат». Мы все – эдакий московский андерграунд из многих модных ансамблей («Орфей», «Рубиновая атака», «Аргонавты», «Гулливеры»), Слава Малежик, Александр Градский. Мы были неофициальные, нас тогда поддерживали организации типа горкома комсомола…

Я тогда много гулял, бывал в ресторанах, не ночевал дома. У меня было много знакомых девушек, которые менялись с периодической частотой…».

В 1972 году Вячеслав сменил фамилию Антонов на фамилию Добрынин.

Крестным отцом Добрынина-композитора стал поэт-песенник Леонид Дербенев. Добрынин дал ему кассету со своими музыкальными мотивами и Дербеневу они понравились. И в 1979 году состоялся официальный дебют Добрынина как композитора – тогда вышла пластинка «Веселых ребят», на которой звучала его песня «На земле живет любовь».

В. Добрынеин вспоминал: «Помню один случай… Денег у меня тогда не было и я ездил не на такси, а на автобусе. Стою как-то на остановке, какая-то бабушка рядом, люди. И вдруг открылось окно в доме напротив и из него громыхнула музыка с моей песней. Один раз звучит, потом колонки поставили на подоконник (тогда было модно выставлять колонки на улицу – чтобы все слышали) и бабка говорит: «Ну, запилил – ду-ду-ду, ду-ду-ду!». И я был в восторге: ну, если бабка говорит, значит, вот оно, признание народное! Я сел в автобус и хотел сказать: люди, это ж моя песня! И этот путь в автобусе стал моей звездной дорогой, дорогой к известности…».

После успешного дебюта Добрынина-композитора его карьера стала стремительно набирать обороты. На него обратил внимание руководитель ансамбля «Самоцветы» Юрий Маликов и пригласил в свой коллектив. Первой песней, которую Добрынин исполнил в составе этого популярного ансамбля, была песня В. Ивасюка «Червона рута».

А первым шлягером Добрынина, который он написал для «Самоцветов», стала песня на стихи В. Харитонова «У нас, молодых…» (в народе была известна как «Наши руки не для скуки»).

В. Добрынин вспоминал:

«Это была эпохальная песня, такая комсомольско-подъемная. Ее потом по радиостанции «Юность» крутили. Я ходил и думал: ну как же так, я такой попсовый и рок-н-рольный и вдруг «Наши руки не для скуки»! А меня успокаивали: ты должен быть объемным композитором, как Богословский, как Соловьев-Седой!

И однажды я увидел огромную фотографию в газете: вокзал, молодые ребята, уезжающие на БАМ, и транспарант со строчкой из моей песни – «Наши руки не для скуки!». И тогда я успокоился. Тем более, что все стали петь мои песни: и Магомаев, и Зыкина, и Краснознаменный ансамбль. Хотя я ведь все равно не был официальным композитором. Тогда официальными были все на «кий»: Богословский, Флярковский, Аедоницкий. И вот все они на худсоветах сидели и всех молодых, кто приходит – Добрынин или Антонов – слушали и говорили: а, это пошло! Все боялись, что кусок хлеба отнимем. Тогда же ведь как было: приходишь в ресторан – кого там музыканты поют? Добрынина, Морозова, Антонова. А их не поют. И вот они сидят на худсоветах: зарубить! отказать! забраковать!».

С середины 70-х годов Добрынин становится одним из самых популярных композиторов в Советском Союзе. Ситуация была такой, что он не знал, кому из исполнителей отдать свою новую песню – очередь из желающих была огромной. Песни Добрынина они буквально вырывали друг друга из рук. Но в то же время никто из них не стеснялся повторять другого. Поэтому многие песни Добрынина известны с разными исполнителями. Самыми известными хитами Добрынина в 70-е годы были «Прощай», «Песенка о сапожнике», «Все, что в жизни есть у меня», «Кто тебе сказал», «Где же ты была» и др.

Популярность Добрынина в 80-е годы продолжала оставаться такой же высокой, как и в предыдущее десятилетие. Им были написаны песни «Прости, земля!», «Ягода малина», «Капля в море», «Ты приехал», «Не волнуйтесь, тетя», «Хочу все знать», «Пришла пора», «Настроение», «Желтые кораблики», «Пришла зима», «Робинзон», «Большая медведица», которую исполнил Михаил Боярский. Кстати, именно он способствовал тому, чтобы в 1988 году Добрынин вышел на сцену и как певец.

В. Добрынин вспоминает:

«Однажды Боярский должен был приехать в очередной раз писать песню – «Спасатель» на слова Симона Осиашвили. И тут случился такой казус. Миша не смог приехать на запись – застрял в аэропорту. А у нас уже студия оплачена и простой нельзя допустить. И через три дня – съемка «Шире круг», куда включена была эта песня. Все, конечно, в панике: Боярский не успеет записаться! Что делать? И в один голос: «Хочешь ты этого или нет, Слава, но тебе придется петь вместо Боярского». Уговорили. Выпил я рюмку, надел наушники, попросил гитару – ну так, чтобы руки было куда деть, – и спел песню с первого дубля. Чтобы не слишком это мое «р» звучало, наложили на него несколько дублей. Потом мне говорят: «Ну а теперь, может быть, снимем тебя?». Надели матроску, фуражку с «крабами» – и на лодочную станцию в парк Горького. Показали по ТВ. И все – наутро я проснулся знаменитым.

После этого эфира мне постоянно звонили с ТВ, умоляли забрать письма: каждый день по десять мешков приходило на имя «Добрынин». Потом была песня «Бабушки-старушки». Потом – «Синий туман». Звонит однажды Дубовицкий – муж Тани Овсиенко – и говорит: «Слав, ты не представляешь! Услышали твой «Туман» по ТВ, вечером пошли в ресторан. А там выходит чувак – единственно, что без бороды! – и уже поет «Синий туман». И поет под тебя». «И что, – спрашиваю, – тоже картавит?», «Нет, но очень пытается хрипеть». А потом появилась «Не сыпь мне соль не рану». И я стал бить рекорды по заполняемости стадионов…».

С тех самых пор имя Вячеслава Добрынина стало известно широкому слушателю. И хотя количество всенародных шлягеров, написанных им, заметно убавилось ближе к нулевым годам, он остался в прекрасной форме. Он всегда был готов к установлению новых песенных рекордов. Так, в конце 90-х годов вышли пять аудиокассет с записями его песен: «Лучшее»(1993), «Никто тебя не любит» (1994), «Вы любите эти песни» (1995), «Избранное» (1996), «Браво, маэстро!» (1997). Затем в 1998 году вышел совместный альбом Добрынина и группы «Руки Вверх», также сборник «Лучшие песни». Потом был двухлетний перерыв, сольный альбом «Азбука любви», снова перерыв, который длился четыре года, еще один сольный альбом, перерыв, альбом, перерыв, альбом… Начиная с 2000 года, Добрынин творил не для денег и не для славы, поэтому не торопился, а подходил к созданию каждого сборника основательно.

В 1990 году Вячеславом Григорьевичем была создана группа «Доктор Шлягер».

В 90-е годы В. Добрынину было присвоено звание народного артиста России.

Личное

Из интервью В. Добрынина:

«Я спать ложусь в пять утра. В этом отношении я удивительный человек – адреналин, что ли, иначе вырабатывается? Я ложусь спать так рано уже в течение 25 лет. Еще с тех времен, когда в начале 70-х работал в ресторане «Арбат». И вел богемный образ жизни…

Честно говоря, я никогда не был порочным. Ни-ко-гда. Никогда не попадал ни в какие сенсационные новости, всегда был в стороне и проповедую умеренный, нормальный образ жизни. Как у меня это получается? С трудом…

Я много выступаю на Западе, эмигранты часто говорят: «Бросай все и приезжай насовсем». Никуда я не поеду. Я мечтаю дожить здесь до лучших времен и уверен в том, что они придут…».

В 1973 году Добрынин женился на девушке, с которой встречался уже несколько лет, – Ирине. Молодые поселились на улице Горького. В 1977 году на свет появилась девочка, которую счастливые родители назвали Катей. Однако тот брак продержался недолго.

В. Добрынин вспоминал: «Когда родилась Катька, стало невозможно работать в квартире. Я подался в более тихую гавань – к маме. У мамы с моей первой женой не сложились отношения – наверное, потому, что мама меня ревновала ко всем женщинам, я у нее был единственным, она посвятила мне всю свою жизнь. Ну, в общем, мама сказала: оставайся! Она меня кормила-поила, баловала, ухаживала – у нас с ней были необыкновенные, нежные отношения. Я опять попал под ее опеку, заботу, которую не сравнить с заботой жены. Я понял, что после гулянки, а потом семейной жизни все, что мне нужно, – вот эта материнская любовь. Я снова запил, загулял…».

Расставшись с первой женой, Добрынин не долго жил один и вскоре влюбился в певицу из ансамбля «Красные маки» Ольгу N. По его словам, «она была такая красивая, сильная, сексуальная».

В 1983 году к Добрынину вновь пришла любовь. Дело было так.

Будучи с семи лет страстным поклонником команды «Динамо», Добрынин однажды пришел на футбольный матч с участием своей любимой команды. И увидел рядом с собой симпатичную девушку, которая оказалась приятельницей жены одного известного динамовского футболиста. По иронии судьбы, звали девушку как первую жену композитора – Ириной. Однако в тот день она была настолько увлечена футболом, что внимания на Добрынина почти не обратила. Но судьба не позволила им расстаться. Через некоторое время Добрынин вместе со своим старым приятелем Львом Лещенко пришел на вечеринку в клуб «Динамо» и встретил там ту самую Ирину. На этот раз девушка первой обратила внимание на композитора и сама пригласила его на танец. Так состоялось их знакомство. А вскоре после этого они поженились.

Дочь В. Добрынина Катя в свое время окончила школу манекенщиц, изучала английский язык и мечтала стать адвокатом. Однако поступила на актерский факультет ВГИКа (курс А. Баталова). После окончания ВУЗа Екатерина некоторое время снималась в российских сериалах и фильмах, затем прекратила актерскую карьеру ради семьи. Дочь Вячеслава Добрынина вышла замуж за американского телеоператора Шейна Макгаффи и родила двоих детей – девочку Софию и мальчика Александра, любимых внуков Добрынина. Детям дали двойную фамилию – и мамину, и папину.